Если рассматривать под определенным углом зрения народы, населяющие Землю, и цивилизации, образуемые ими, то можно заметить, что существующая географическая картина демонстрирует некоторую “магическую” симметрию, в основе которой лежит цифра три. Действительно, восточное славянство образуется из трех народов: великороссов, малороссов и белорусов. Все они вышли из Киевской Руси, и поэтому их можно назвать русскими народами. Присмотревшись внимательнее, мы можем заметить, что эти народы, связанные единством происхождения и общностью исторических судеб, образуют то, что можно назвать венком народов. Красное кольцо в этом венке представляют, безусловно, мистичные, склонные к анархии и способные на беспредельное самопожертвование великороссы — именно их энергия сплотила русские народы в рамках ушедшей единой государственности. Жизнерадостные хохлы, пробивные и тороватые, населяют, очевидно, зеленое кольцо венка. Торговля, т. е. посредничество между покупателем и товаропроизводителем, вообще, является любимым занятием зеленых: их бог — Меркурий. Спокойные и рассудительные белорусы замыкают этот венок своим синим кольцом.

Все славяне, в свою очередь, делятся в этнолингвистическом плане на три группы. Это — западные славяне, восточные славяне, т. е. русские народы, и южные славяне. Каждое из этих подразделений также основано на тройственном принципе. Западные славяне состоят из поляков, чехов и словаков. Южные — из болгар и близких к ним македонцев, сербских народов и словенцев. Сербские народы распадаются, по религиозному признаку, на собственно сербов, хорватов и боснийцев. Все перечисленные тройки народов консолидируются в разного уровня венки; мы же отметим, что в общеславянском венке красное кольцо представлено восточными славянами, зеленое — южными и синее — западными.

Охватим теперь мысленным взглядом всю Европу целиком. На ее севере расположился венок германских народов. Зеленое кольцо этого венка образуют британцы, у которых “нет ни друзей, ни врагов, а есть только интересы”. Красное кольцо германского венка представлено германцами в узком смысле этого слова, т. е. немцами, голландцами и австрийцами. Самым пассионарным народом в этом кольце являются не лишенные мистичности, мрачноватые и склонные к агрессивности немцы. Наконец, синее кольцо германского венка образуют скандинавы, которые, в свою очередь, подразделяются, если не включать в это кольцо изолированных исландцев, на шведов, норвежцев и датчан. И, наконец, юго-запад Европы занимает третье из больших европейских колец — это кольцо-венок романских народов. Вне всякого сомнения, сентиментальные итальянцы являются синим кольцом этого венка, жизнелюбивые, атеистичные французы — зеленым, а страстные и гордые испанцы — красным. Таким образом, самым заметным, определяющим крупномасштабную структуру этногеографической карты Европы является великий европейский венок народов, в котором переплелись красное славянское, зеленое германское и синее романское кольца.

Романо-германо-славянскому венку европейских народов в значительной степени соответствует, если так можно сказать, венок христианских религий. Католицизм, средоточием которого является романский юг Европы, олицетворят собой синее, женственное кольцо в этом христианском венке. Главным объектом культа католиков является Дева Мария, заменяющая собой, по сути, Бога-отца в Святой Троице. Да и сам Христос у романских народов выступает, прежде всего, в своей страдающей на кресте ипостаси, т. е. тоже символизирует пассивное начало. В отличие от этого православие представляет в христианстве начало красное, пассионарное. Для православных главной составляющей Святой Троицы является Христос, но Христос не страдающий, а воскресший для царствования над народами. В связи с этим и главным религиозным праздником у нас является Пасха, т. е. день Воскресения Христова и победы жизни над смертью. И, наконец, протестантизм является, бесспорно, зеленым началом в христианстве. Это следует хотя бы из того, что, почитая с равным усердием Новый и Ветхий заветы, протестанты как бы уравновешивают женское и мужское начала в Святой Троице. Их религия, будучи лишенной яркой обрядности и мистицизма, представляет собой, в сущности, умственную зеленую религию, религию Святого Духа. Таким образом, мы видим, что, сообразно своему положению в романо-германо-славянском этническом венке, каждый народ отдал предпочтение той составляющей Святой Троицы, которая больше подходит ему по духу.

Нам, людям, привыкшим всюду искать материалистические причины эволюционных процессов, хотелось бы, наверное, понять, каковы же причины образования столь яркой, основанной на магии тройки фрактальной структуры европейской этнической карты. Мы можем проследить, например, как с ходом времени такие некогда великие народы как кельты, балты или эллины, игравшие в свое время в жизни Европы очень важную роль, постепенно поглощались теми народами, что сейчас и образуют общеевропейский венок народов. Однако увидеть в этом процессе какие-либо причины, скажем дарвинистского толка, не представляется, по-видимому, возможным. Дело в том, что, по самому своему метафизическому смыслу, тот или иной венок должен представлять собой некое слаженно работающее единство, служащее пользе всех его составляющих. Вместе с тем, до относительно недавнего времени, т. е. до тех пор, пока структура экономики не переросла национальных границ, узреть какую-либо выгоду от организации народов в описанную этногеографическую реальность не представляется возможным. Вплоть до второй половины ХХ века взаимодействие колец в Европе носило скорее конфронтационный характер (что касается взаимоотношения современного романо-германского единства, с одной стороны, и православного славянства, с другой, то оно остается таковым и до сих пор).

Весьма характерным с этой точки зрения является существование на юге Европы очень интересного балканского венка. Он состоит из южных славян, греков и румын, говорящих на одном из романских языков. Эти народы некогда образовывали византийскую общность балканских народов. Языки этих народов не очень родственны между собой, но лингвисты знают, что балканские языки образуют некое надгенетическое единство, проявляющееся, например, в общих закономерностях их грамматического строя. Современный смысл существования этого венка очень ясен. Самим своим присутствием он препятствует контакту очень пассионарного восточнославянского мира с очень фригидным западнороманским. Не будь балканского венка народов, был бы невозможен европейский супервенок в том виде, в котором он сейчас существует. Балканский венок очень показательно вплетается в разрыв общеевропейского: южные славяне отделяют румын от их менее пассионарных западных родственников, а румыны — южных славян от пассионарного восточного славянства. Характерным является и то, что хорваты, самые западные из славян, исповедуют разновидность католицизма, румыны, самые восточные из романских народов, — православие.

Изящным штрихом, придающим венковой организации европейских народов законченный вид, является присутствие в самом центре Европы удивительного венгерского народа. Этот народ, будучи неиндоевропейским, не входит ни в одно из колец общеевропейского венка. То обстоятельство, что очень небольшой венгерский народ на протяжении веков демонстрировал свою особую устойчивость по отношению к ассимиляционным усилиям окружающих народов, в значительной степени объясняется тем, что, отличаясь необычной талантливостью в искусствах и науках, этот народ сумел создать свою очень глубокую для столь малого народа, весьма отличную от общеевропейской культуру. Все это говорит о том, что венгры находятся под особым покровительством иллюминационных структур Олирны.

Причина образования столь яркого этнического узора лежит не в прошлом европейских народов, но в их будущем, т. е. носит телеологический характер. Для того чтобы этот неподвижный в настоящее время узор ожил, начал функционировать предназначенным ему образом, необходимо, чтобы народы Европы вступили в непосредственный контакт, минуя посредничество формируемых по классовому принципу национальных элит. Русскому народу самой судьбою предназначено утвердить в своей стране коммунистические общественные начала и увлечь своим примером остальные народы Европы на путь построения невиданно совершенного общества. Для решения этой задачи русский народ обязан в исторически обозримое время превратить Россию в мирового идеологического, культурного и экономического лидера. Можно быть уверенным, что с самого начала эту миссию разделят с нами те славянские и православные народы, которым нет достойного места в романо-германской Европе.

* * * *

Мы более или менее подробно описали кольцевую структуру этнической карты Европы. Однако, обнаруженный “фрактальный” принцип организации народов является глобальным и далеко выходит за рамки Европы. Действительно, христианство, ислам и иудаизм — их называют религиями семитического корня — тоже образуют в своей совокупности венок. В этом экуменическом венке христианство является, вне всякого сомнения, красным кольцом. Также очевидно, что ислам представляет собой зеленое кольцо этого венка. Об этом говорит, в частности, и символика ислама: сами мусульмане считают своего Аллаха зеленым божеством. Исламский полумесяц гармонично сочетает в себе женственную округлость Луны и острые рожки мужской пассионарности. Обрядность ислама еще более бесцветна, чем таковая у протестантов — те хотя бы вдохновенно распевают свои псалмы. В исламе никакие художественные образы не должны будить у верующих их мистические чувствования. Он, как и положено быть зеленой вере, является чисто умственной религией.

Третьим и самым древним кольцом семитического венка является иудаизм, который заявляет о своей женственности голубым знаменем, реющим над Израилем. В отличие от религий, представленных красным и зеленым кольцами, иудаизм не стал, да и не захотел стать, мировой религией: он предназначен только для евреев. Голубая звезда Давида не только символизирует единство евреев, живущих в диаспоре и на их исторической родине, но и демонстрирует своей формой замкнутость, духовную отстраненность еврейства от соседних народов. Можно сказать, что в отношениях с более пассионарными религиями иудаизм придерживается, как и положено фригидному началу, оборонительной тактики. Для “чистого и благородного” фригидного сообщества совершенно естественным является восприятие внешнего пассионарного мира как мира грязного, дьявольского, по отношению к которому применять те моральные нормы, что “избранные” используют для регулирования взаимоотношений между собой, не только излишне, но и предосудительно. Именно такое мироощущение древнего еврейства и привело к тому, что в настоящее время основная масса евреев рассеяна по миру. У большинства современных евреев это мировосприятие достаточно глубоко погребено в подсознании, чтобы проявляться явно. Чувства самосохранения заставило их, в конце концов, принять типичный для зеленых взгляд на мир: в своем поведении не следует опираться на чувства, главное — это соблюдать законы того общества, в котором живешь.

Еврейский народ, долгие века проведя в рассеянии, не только многому научился сам, но и очень много сделал для тех народов, которые приняли его в свое лоно. Дело здесь в том, что отношения между Инью и Яном, выражаясь по-фрейдистски, являются амбивалентными, т. е. они содержат в себе не только отталкивание, но и взаимное притяжение. Можно сказать, что именно взаимоотношение русских и евреев в России является тем образцом, которому будут следовать народы в условиях неоинтернационализма. Не смотря на все лежащие на поверхности взаимные обвинения в жидовстве и антисемитизме, главным, что демонстрирует наше общежитие, является русско-еврейское сотрудничество. Это сотрудничество зиждется на том основании, что в сложной общественной жизни есть такие сферы деятельности, которые плохо даются пассионарным русским, и, наоборот, есть и такие, где бессильны фригидные евреи.

Избыточная энтропийность параноидального, по своей сути, сознания большинства русских людей не позволяет им в полной мере проявлять то терпение, которое необходимо для достижения успехов в тех областях общественной деятельности, которые требуют упорного, но не обязательно одухотворенного труда. Там где основным требованием является упорство, образованность и эрудированность русским трудно соперничать с евреями. С другой стороны, в тех сферах нашей деятельности, где отсутствуют готовые рецепты, где требуется изобретательность и интуиция, пасует шизоидное еврейское мышление. Таким образом, сотрудничество русского и еврейского типов мышления заключается в том, что русские открывают новые пути, но испытывают затруднения с превращением их в благоустроенные магистрали, евреи же неуютно чувствуют себя на линии фронта, но с удовольствием обустраивают тылы. Приведу, чтобы было яснее, такой пример. Очень много евреев заканчивают у нас математические факультеты университетов. Однако, по настоящему глубоких математиков из них получается на удивление мало. Зато все монографии компилятивного характера, учебники и разного рода справочники пишутся, в основном, евреями.

С сожалением следует отметить, что в настоящее время в нашем обществе гораздо более ярко проявляет себя взаимное отталкивание этих двух наших народов. Так уж устроено женское начало, что, стремясь к установлению своей гегемонии над мужским, оно очень ловко пользуется теми лазейками, которые оставляет для этого несовершенное законодательство, т. е плохая работа зеленого, организационного общественного начала. Именно благодаря этому, очень скоро после падения советского строя еврейская буржуазия стремительно захватила ключевые позиции в нашей экономике и финансовой сфере. В связи с этим в сердцах русских людей нарастает естественный протест. Ответить на этот вызов красные могут — такова уж их природа — только “честными и открытыми” репрессиями. Можно быть уверенным, что два основных принципа коммунизма — народный капитализм и неоинтернационализм — внесут в совместную жизнь русского, еврейского и других народов нашей страны столь необходимую нам гармонию. Я нисколько не удивлюсь, если в будущей государственной власти ее законодательная ветвь будет в относительно большей степени доверена славянам, исполнительная — евреям, а судебная — мусульманам.

Россия является евразийской державой, поэтому ей самой судьбою предназначено сыграть фундаментальную роль в сплочении экуменического венка народов в единую сверхцивилизацию, основанную на коммунистических принципах. При этом, если основной целью миссионерской деятельности русского народа будет европейское христианское кольцо этого венка, то тюркским народам России предстоит соответствующая работа среди мусульманских народов. Я уверен, что они с удовольствием возьмутся за это дело, ибо в исламском мире тюрки, как это отмечал Л. Гумилев, являются самым молодым и пассионарным народом.

* * * *

Мы можем теперь подняться в своих этногеографических построениях на следующий, самый высокий иерархический уровень и посмотреть, как обстоят дела с глобальной метафизической картой Мира. Кроме экуменического венка, которому еще предстоит консолидироваться в единую сверхцивилизацию, в мире есть еще две великие цивилизации. Это — Китай и Индия. Не составляет никакого труда опознать в этих трех цивилизациях соответствующим образом окрашенные кольца, предназначенные для того, чтобы когда-нибудь сплестись в единой венок глобальной сверхцивилизации.

В этом супервенке Китай, естественно, представляет собой организационное, зеленое начало. Как я уже говорил выше, для китайского менталитета характерно эмоционально уравновешенное отношение к конструктивному и деструктивному началам, представленным там в виде абстрактных категорий Ини и Яна. В китайской метафизике Ян и Инь замещают собой то, что в Эйкуменической цивилизации представлено противоборствующими дьявольскими и ангельскими струями. Такое равнодушное отношение к дьявольскому и ангельскому означает, что китайцы являются, в известной мере, народом, не ведающим греха, выражаясь по-библейски, они не “вкусили плодов с древа познания Добра и Зла”. Такая “безгрешность” приводила, в частности, к тому, что история Китая знает периоды смут, по своей беспощадной истребительности не идущих ни в какое сравнение с внутриевропейскими “разборками” (более современным примером могут служить морально не ограниченные зверства маодзедуновской “культурной революции”).

Для Китая вопросом жизни и смерти является искоренение сколько-нибудь существенных внутриобщественных разногласий (мы знаем, что именно эти разногласия и являются внутренним, встроенным в общество “локомотивом прогресса”). Именно в силу этих причин сознание китайского народа отличается крайним, с точки зрения европейцев, отсутствием индивидуалистического начала, можно сказать, что души всех китайцев идентифицированы в некую безликую массу под названием великий китайский народ. На бессознательном уровне эта единая народная душа отождествляется с псевдорелигиозной категорией Неба — совершенно не случайно главная площадь Китая, чье изображение составляет основу китайского герба, называется площадью Небесного Согласия. Современный Китай является многонациональным государством, однако, он ни в коем случае не является государством интернациональным: китайский менталитет просто не может включить в состав Поднебесной территории населенные некитайцами. В современном Китае все входящие в его состав народы, кроме собственно китайского, обладают освященным многовековой историей статусом “покоренных варваров”. Думаю, что всего сказанного вполне достаточно, чтобы понять, что Китай в настоящее время совершенно не готов к тому, чтобы вплестись общепланетный венок народов. Должно пройти очень много времени, прежде чем в подсознании китайского народа место своей небесной исключительности займет бессознательно святое отношение к законам и морали коммунистического неоинтернационализма.

Кроме Китая на Дальнем Востоке существуют две очень похожие на него миницивилизации: японская и корейская. Культуры этих стран являются, по сути, окрашенными в местный колорит продолжениями блистательной китайской культуры. Да и менталитет этих двух народов также вполне укладывается в то, что можно назвать желтым самосознанием. В принципе, эти три дальневосточные цивилизации можно рассматривать как некие “заготовки” для образования единой цивилизации, в которой место красного кольца заняли бы японцы, а зеленого — корейцы. Понятно, однако, что возникновение такого венка требует существенного видоизменения присущего этим народам мироощущения, для чего требуются очень мощные идеологические основания. Представляется гораздо более вероятным, что народы Кореи и Японии, будучи более динамичными и не столь многочисленными, как китайский народ, покинут свое слабо ощущаемое дальневосточное единство и войдут в состав Эйкуменической цивилизации задолго до возникновения единой планетарной цивилизации.

Третьей, синей составляющей глобального венка цивилизаций является, конечно, Индия. Эта цивилизация интересна нам, помимо всего прочего, еще и тем, что в ней все те метафизические принципы, о которых мы говорим в этом разделе трактата, выступают столь ярко, что являются вполне осознанными. Великая индуистская Троица состоит из трех божеств: Шивы, Вишну и Брахмы. Сами индусы, в полном соответствии с развиваемой здесь метафизикой, считают Брахму творцом-конструктором, Шиву — деструктором, разрушающим сложившийся порядок, а Вишну, естественно, — хранителем этого порядка, т е его организатором. В соответствии с этим все индуисты входят, согласно своим духовным предпочтениям, в одну из так называемых сект, которые лучше назвать индуистскими конфессиями. Шиваиты образуют красное, мужское кольцо индуистского венка, а вишнуиты — зеленое, что касается синего, женского кольца, то почитание индуистского бога-отца, так же, как и соответствующей ипостаси христианской Троицы в Европе, не получило широкого распространения. Вместо этого представители синей индуистской конфессии предпочли поклоняться более явно выраженному женскому началу в лице одного из аспектов Шакти, т. е. Великой Матери. Этим они не отличаются от католиков, которые также увидели в Мадонне более явно выраженное по сравнению с Саваофом женское начало.

Отношения между различными индуистскими конфессиями могут служить тем образцом, к которому будут, по-видимому, эволюционировать отношения и между христианскими конфессиями в условиях неоинтернационализма. Между шиваизмом, вишнуизмом и шактизмом нет никаких антагонистических противоречий — это лишь различные формы постижения божественного начала, признающиеся одинаково справедливыми и истинными. Каждый верующий волен выбирать себе такой аспект Бога и такой путь к Богу, что в наибольшей степени соответствует его характеру. Однако духовные устремления индивидуума не будут полностью удовлетворены, если он разделит свои усилия между различными божествами: надо избрать какой-нибудь один аспект Бога, любить его и оставаться верным ему всю жизнь (этот принцип в индуизме носит название “бхакти”).

Индия, будучи “исконно синей” державой, всегда оказывалась беззащитной по отношению к внешним завоеваниям — Гималаи лишь отчасти прикрывали ее от более темпераментных соседей. Однако, завоевание Индии отнюдь не означало уничтожения Индийской цивилизации: линия обороны синих всегда лежит в духовной сфере. Мусульманское проникновение в Индию, например, не привело, как это было во всех других странах, к глобальной исламизации местного населения. Оно просто послужило, в конечном счете, делу усложнения и совершенствования Индийской цивилизации. Антагонистические поначалу отношения между мусульманами и индуистами быстро вступили на путь гармонизации: острая борьба между красным и синим началами естественным образом вела к активизации в недрах индийского общества зеленых тенденций, что выразилось, в конце концов, в возникновении организационной по своему метафизическому смыслу религии сикхов. Все это вело, с одной стороны, к оживлению индуизма, приданию ему определенного динамизма, а с другой, к успокоению, “облагораживанию” индийского ислама (достаточно сказать, что в Пакистане, который является самой холодной частью исламского мира, представленного, в первом приближении, красными тюрками, зелеными арабами и синими индусами, премьер-министром может быть избрана женщина, что совершенно немыслимо для других мусульманских обществ). Вместе с тем, Индия, как и Китай, вряд ли в обозримом будущем будут готовы к вхождению в единую планетарную коммунистическую цивилизацию. Огромное, разбитое на касты, малограмотное население, подозрительно и даже презрительно, в силу оборонительного характера их женственной цивилизации, относящееся ко всему новому, идущему извне, не позволяет надеяться на быстрый прогресс индийского общества в соответствующем направлении.

Красным кольцом глобального цивилизационного венка является, очевидно, эйкуменический венок, представляющий собой единство народов, исповедующих в настоящее время христианство, ислам и иудаизм. В отличие от индийского и китайского колец, эйкуменическое находится в процессе своего формирования. Общая дестабилизация экуменического фрактала выражается, в частности, в нарастающей конфронтации между исламским и иудео-христианским мирами. Общий кризис, в который постепенно втягивается Эйкумена, может быть разрешен, только опираясь на общую для всех эйкуменических народов идеологию. Таковой призвана быть идеология грядущего коммунистического общества. После возникновения на территории России и ее друзей коммунистического центра притяжения консолидация народов в великое красное кольцо пойдет по историческим меркам очень быстро. В силу принципов неоинтернационализма эйкуменическое кольцо рано или поздно, но вберет в себя все народы, не входящие в духовно замкнутые самодостаточные цивилизации Индии и Китая. В связи с этим имеет смысл особо рассмотреть два обширных географических региона — населяющие их народы образуют сейчас, если можно так сказать, периферийное обрамление экуменического кольца.

Очень интересна метафизическая история народов, населяющих страны Юго-Восточной Азии, т. е. Индокитая и таких стран, как Индонезия и Филиппины. Все эти страны входили в свое время в зеленое буддистское кольцо, не очень, в прочем, консолидированное. Это кольцо призвано было замкнуть собою великий азиатский венок, в котором синим кольцом являлась бы Индия, а красным — Китай. Буддизм, по своему духу, является типичной зеленой религией — в нем нет места какому-либо мистическому иррационализму. Поскольку буддизм является религией, идущей от ума, а не от сердца, сознание его приверженцев отличается глубоким индивидуализмом, не склонным искать коллективных путей спасения своих душ (мы не говорим здесь о красном тибетском буддизме, метафизический базис которого совсем иной). Однако возникновение на Западе христианства сместило планетарный центр пассионарности из Китая в Европу. В связи с этим и тенденция образования великого азиатского венка была вытеснена тенденцией формирования венка глобального, в котором Китаю отводилось уже место зеленого кольца (возможно именно поэтому национальным цветом Китая является желтый, так сказать, переходный от красного к зеленому). Набирающие силу глобальные этногеографические процессы лишили буддистскую предцивилизацию метафизических корней ее дальнейшей консолидации. Буддизм, например, с легкостью уступил свое место исламу в Малайзии и Индонезии и христианству на Филиппинах. Все это говорит о том, что ищущие свое место в будущей этногеографической картине Мира народы Юго-Восточной Азии являются весьма восприимчивыми к глобальным идеологическим веяниям, и, следовательно, не замедлят влиться в Эйкуменическую цивилизацию.

Выше мы отметили, что Венгрия, в силу избирательного характера иллюминационного инвольтирования, занимает несколько особое положение в европейском венке народов. Если это действительно так, то мы можем попытаться обнаружить подобные специфические образования и на более высоком иерархическом уровне венковой структуры этногеографической карты Мира. В экуменическом венке народов такой статус можно, как кажется, приписать Ирану. С древних времен персы хранят свою духовную самобытность, не позволяющую им свободно смешиваться с окружающими народами. Это, в частности, выражается в том, что Иран является родиной таких мистически окрашенных религий, как зороастризм и шиитский ислам, который позволил ему противопоставить себя навязываемой арабами унификации завоеванных ими народов.

Представляется очень вероятным, что именно такое место занимают в глобальном венке народы Африки, живущие южнее Сахары. Такие народы как бушмены, банту или, например, зулусы в биологическом отношении настолько отличаются друг от друга, что их никак нельзя считать представителями единой расы. С генетической точки зрения это обстоятельство позволяет утверждать, что именно Африка является центром видообразования всего человечества. В этом свете кажется естественным, что все три живущие в настоящее время вне Африки расы вышли из африканского лона. Самой древней известной нам расой людей является, надо думать, дравидийская. Чистых представителей этой расы в настоящее время осталось очень мало. Это аборигены Австралии и, вероятно, айны Дальнего Востока. В доисторическое же время дравиды жили, по всей видимости, по всему теплому поясу восточнее Африки. Высшим культурным достижением этой расы является создание цивилизации Хараппы и Мохенджо-Даро, относительно недавно открытой археологами. Дух народов, создавших эту цивилизацию в значительной степени сохранился в культуре современной Индийской цивилизации. Вслед за расой дравидов Африка исторгла из себя монголоидную и европеоидную расы. Причем последняя настолько молода, что даже лингвистам удается нащупать языковое единство всех европеоидов.

Можно быть уверенным, что огонь, подогревающий африканский котел отнюдь не угас. Это видно хотя бы из того, что народы Черной Африки обладают очень высоким базовым уровнем пассионарности. Именно эта пассионарность не позволила африканцам создать что-либо похожее на земледельческие цивилизации Египта, Месопотамии или Америки, несмотря на наличие там регионов, идеально подходящих по природным условиям для этих целей. Олирный источник, питающий пассионарность африканских народов, настолько глубок, что он затрагивает не только культурный, но и биологический аспекты эволюции рода человеческого.

Те трудности, с которыми в настоящее время сталкиваются народы Африки при усвоении культурных достижений других народов могут быть преодолены, как представляется, только в том случае, если Великие цивилизации планеты, и, прежде всего, грядущая Эйкуменическая сверхцивилизация, возьмут на себя культуртрегерскую роль опекунов вечно юных народов Черной Африки. Основным условием возникновения такого “неонеоколониализма” должно, безусловно, быть добровольное принятие африканцами такого положения вещей. С другой стороны, несметные богатства африканского континента могли бы сделать эту организационную миссию зрелых народов не только бескорыстной. Возможно, народы Африки легче согласились бы на роль прилежных учеников, если посредником в этом деле выступила бы афро-американская компонента населения Нового Света. Не лишним является и то, что такая важная задача могла бы успешно поглотить ту излишнюю пассионарность, которая сильно мешает афроамериканцам естественным образом вписаться в Западную цивилизацию.

Мы должны понимать, что первозданная пассионарность африканцев является золотым фондом эволюции человечества. Однако, сказать свое великое слово народы Африки смогут, только переварив в своем чреве культурные достижения всего человечества. Мне представляется, что эпоха Козерога, следующая за эпохой Водолея, будет открыта именно африканскими “колдунами”. И заключаться она будет в немыслимом сейчас расширении человеческого сознания.