Последнее, что мне хотелось бы обсудить в этой книге, — это то, какими мне видятся отношения между мужчинами и женщинами при коммунизме. Провидение К. Маркса об исчезновении семейных отношений в коммунистическом обществе будущего казалось в свое время, наверное, слишком революционным. Во всяком случае, идеологи построения коммунизма в Советском Союзе, вопреки классическому марксизму, делали все от них зависящее для сохранения и укрепления этого классового, по своему происхождению, института. Согласно тем идеям, что изложены в этой книге, при коммунизме отнюдь не предполагается имущественного равенства людей. Обязательным являются лишь равные начальные условия для их экономической деятельности и, кроме того, исключаются механизмы возникновения неравенства людей, которые проистекают из безличной, независящей от способностей человека природы накопления капитала и соответствующей накопленному капиталу власти владельца этого капитала над другими людьми. Очевидно, что связанный с существованием семейных отношений институт передачи имущества по наследству противоречит этим принципам, каким бы естественным он ни казался. Совершенно не случайно, поэтому, К. Маркс предполагал, что при социализме этот институт будет элиминирован.

Пророчество Маркса об отмирании семейных отношений в будущем оказалось глубже, чем он, по-видимому, предполагал. Наблюдаемый в настоящее время во всех странах, принадлежащих Западной цивилизации, кризис этого института никак не связан с движением этой цивилизации к коммунизму. Наиболее очевидным проявлением этого кризиса является неуклонный рост числа разводов и неполных, безотцовских семей. Важнейшими причинами деградации института семьи являются, конечно, экономические. Экономика капиталистических государств всегда была многоукладной, поскольку до последнего времени рынок товаров и услуг не мог охватить всех потребностей людей. В связи с этим наряду с капиталистическим производством всегда оставалось место натуральному хозяйству. Основным производственным коллективом в этом секторе экономики была именно семья: все, что производится домашним трудом, потребляется внутри самой семьи. По мере совершенствования соответствующих секторов рыночной экономики сфера домашнего труда неуклонно снижалась, и, соответственно этому, упрощались и коллективы, занимающиеся натуральным хозяйством: от огромных патриархальных семей до их современного состояния, построенного по формуле — муж, жена и несовершеннолетние дети, не участвующие, как правило, в хозяйственной жизни семьи. В настоящее время рынок товаров и услуг, направленных на ликвидацию остатков натурального хозяйства, развился настолько, что объем домашнего труда стал сравним с тем его количеством, которое мы тратим, например, на нужды личной гигиены. В этом же направлении действуют становление и совершенствование системы пенсионного обеспечения, что, в конечном счете, разрывает экономическую связь между поколениями людей, между родителями и их детьми. Мы должны констатировать, что в настоящее время нет никаких экономических основ для существования института семьи, и если он все еще как-то сохраняется, то причины этого лежат вне экономики.

Основой института брака в настоящее время остается лишь стремление женщин и мужчин удовлетворить свои материнские и отцовские инстинкты. Не удивительно поэтому, что брак на Западе все больше напоминает юридически оформленный консорциум по производству и выращиванию детей до совершеннолетнего состояния: даже при фактическом распаде семьи этот консорциум продолжает действовать. Увеличение числа разводов на душу населения, быстро растущее в новейшие времена, указывает, по-видимому, на то, что форма семейных отношений стремится к некоторому состоянию, возможно, самому естественному для человека как биологического вида, который можно назвать временным моногамным браком.

В христианских странах символика брака, при которой невеста одета в белое, а жених — в черное, представляется очень мрачной — что-то вроде союза ангела с дьяволом. В метафизическом смысле так оно и есть: без наличия третьего, организующего начала союз Ини и Яна предполагает бескомпромиссную борьбу, которая может закончиться лишь победой либо мужского, либо женского начала. На протяжении веков таким третьим началом выступал основанный на религиозном чувстве закон. В православной церемонии венчания зримым воплощением этого третьего участника брака является пестро одетый человек с веселым, в силу фаллических ассоциаций, названием поп. С ослаблением христианской моральности место Святого Духа все больше занимает бессмертный бог Эрос. Это бог гораздо лучше понимает человеческую природу и, добившись от заинтересовавшей его пары любовного безумия, быстро удаляется.

Материнский и отцовский инстинкты сильно различаются по своей природе. Материнское чувство гораздо более сильное по своим проявлениям, и его биологический смысл направлен, прежде всего, на уход за ребенком и обеспечение процесса его взросления. В отличие от этого основы отцовской любви не столь непосредственны. Ее можно в общих чертах определить как чувство гордости от успеха в борьбе за удачную передачу своего наследственного материала следующему поколению людей. Такая биологически обусловленная разница в проявлении материнских и отцовских чувств приводит к тому, что материнский инстинкт может быть вполне успешно сосредоточен даже на одном ребенке, тогда как отцовский требует неограниченного числа детей. В стареющем Западном обществе мужское лидирование быстро ослабевает (особенно сильно этот процесс проявился в ХХ веке), и, поскольку отцовское чувство проявляет себя довольно слабо, мы наблюдаем выгодное для людей-обывателей уменьшение рождаемости в Западном мире. В не меньшей степени этому способствует совершенствование противозачаточной техники и связанное с развитием медицины радикальное уменьшение риска потери детей при жизни родителей. В западном мире не видно причин, которые остановили бы процесс уменьшения рождаемости на уровне превышающем депопуляционный предел. Возможно, что в отдаленном будущем депопуляция будет самым безболезненным и естественным уходом народов из Энрофа.

Можно, однако, предложить умозрительный выход из такого положения вещей. Предлагаемое решение вопроса противоречит, конечно, нашей сегодняшней морали, поэтому читателю предлагается сосредоточиться, прежде всего, на его логической стороне. Предположим, что в будущем процесс воспроизводства новых поколений людей и сфера любовных отношений мужчин и женщин будут психологически, а со временем и законодательно отделены друг от друга в максимальной степени. Говоря фигурально, Эрос и Гименей должны будут обрести полную самостоятельность. Любовь, как ей и положено, должна быть свободной и не ограничиваться никакими законами, кроме одного — она не должна приводить к появлению потомства.

Для рождения же детей люди должны будут вступать в брак. Этот брак должен начинаться с оформления супругами соответствующего финансового документа, который будет обеспечивать будущего ребенка материальными средствами, достаточными для его полного воспитания и образования вплоть, например, до получения им высшего образования. Заканчиваться же состояние брака должно в момент медицинского подтверждения состоявшегося зачатия ребенка. Понятно, что подразумеваемая сумма будет, как правило, выплачиваться отцом ребенка. Кроме того, в этом документе должна быть предусмотрена статья, согласно которой “муж” должен будет взаимосогласованным образом компенсировать все хлопоты и материальные издержки “жены” по вынашиванию и воспитанию ребенка до, скажем, школьного возраста: предполагается, что, начиная с этого возраста, воспитание детей будет происходить вне семьи, т. е. так, как это часто происходит в настоящее время в среде высшей элиты Западного общества.

Важнейшим условием такого договора должно стать правило, согласно которому выплата всей положенной ребенку (может быть даже еще его эмбриону) должна происходить одномоментно и в полном объеме — только в этом случае ребенку может быть гарантировано отсутствие каких либо финансовых проблем вплоть до его зрелости. Из самого его смысла, Коммунистическое общество, в котором всем людям будет обеспечены равные начальные условия для реализации их возможностей, с необходимостью сложится норма, когда все дети будут обеспечены равным стартовым капиталом. Величина же этого капитала будет, в конечном счете, устанавливаться государством. Именно это положение делает предлагаемую схему совершенно неприемлемой для буржуазного общества ни сейчас, ни когда бы то ни было в будущем. Необходимо добавить, что, если вопреки ожиданиям будет зачат более чем один ребенок, соответствующие выплаты на содержание “лишних” детей должно взять на себя государство или, что лучше, специальная страховая компания.

Как же отразятся описанные нормы межполовых отношений, будь они приняты, на жизни общества? Роли мужчин и женщин в эволюционном процессе существенно различаются. Мужчины, будучи более пассионарной частью населения, играют роль разведчиков, которые ищут новые пути и возможности эволюционного продвижения. Сам по себе радикализм мужчин мог бы быть очень опасным для общества, если бы его не ограничивал консерватизм женщин, подсознательно стремящихся создать уютные условия, которые необходимы для успешного выращивания потомства. На символическом языке архетипов этот женский консерватизм часто ассоциируется с серпом. Когда мы сталкиваемся с обескураживающими обстоятельствами, кладущими конец честолюбивым планам, в наших головах, иногда и явно, проносится мысль: “как серпом по я…”, хотя мы можем ничего и не знать о соответствующих образах из античной мифологии. Женское начало стремится ограничить разрушительный мужской экстремизм, направить энергию мужчин на решение узких проблем, обеспечивающих материальное благополучие общества; мужчины же воспринимают это стремление женщин как угрозу своего оскопления.

С другой стороны, когда мужчину посещает ослепительная мысль, способная вывести его из обывательского прозябания, дать цель его подсознательному стремлению к активности, мы можем услышать фразу: “как обухом по голове!” Этот удар обухом предназначен, конечно, не убить человека, но своим ошеломляющим грохотом пробудить его уснувшее было предназначение. Архетипический образ молота олицетворяет мужское начало в его борьбе с женским. По Фрейду, женское начало часто представляется мужчинам в виде некоторого неземного сокровища, являющегося смыслом их жизни, которое охраняется разного рода препонами, например, в виде сказочной принцессы, спящей в хрустальном гробу. Фаллический символ молота описывает стремление мужчины, разрушив все преграды оживить завораживающую его женскую красоту.

Серп и молот — древнейший, идущий из глубин каменного века символ эволюции. Однако, поскольку в нем не содержится третьего, организационного начала, он является неприкрыто антагонистическим. Именно поэтому серп и молот, как это было в советской символике, часто дополняется звездой, образно выражающей организационное начало, которому ведома цель борьбы Яна с Инью, придающее отношениям мужского и женского начал амбивалентный и, следовательно, созидательный характер. Внутри семьи “серп и молот” выступают в своем самом непримиримом обличье. Если в прошедшие времена в семье господствовал домостроевский молот, то в наше время, в связи с изменением экономического положения супругов, гораздо чаще в семье царствует серп. Победа серпа, однако, часто оказывается пирровой. Мужской протест против семейной бездуховности выражается, например, в неуклонном росте алкоголизма, прогрессирующего вместе с падением в обществе спроса на мужскую пассионарность. Характерно, что женщины не выходят замуж за алкоголиков, но атмосфера царящая в современных семьях быстро делает их, при наличии соответствующей предрасположенности, таковыми. Коммунистическое общество должно стать светочем, привлекающим к себе все народы мира не только своим духовным богатством, но и внешним, материальным блеском. Только женщины могут заставить наших пассионарных мужчин направлять свои усилия и в этом направлении. Но в полной мере это может сделать не хлопотушка-жена в домашнем халате и бигудях, но свободная от брачных цепей Дама, одним своим взглядом превращающая диких варваров в благородных рыцарей.

Описанные выше нормы брачного поведения людей неминуемо приведут к развитию воспроизводительного механизма общества в следующем направлении. Поскольку суммы денег, выплачиваемы мужчиной за право размножения, предполагаются весьма значительными, то они, чтобы не ослаблять своих экономических возможностей, будут стремиться выполнять свой долг перед обществом как можно позже. В конце концов, это может привести к такой ситуации, что мужчины будут вступать в свой “священный брак” только тогда, когда они будут считать, что их служба в Энрофе близка к завершению. Такой брак пожилого мужчины и цветущей женщины должен показаться с современной точки зрения каким-то некрасивым браком по расчету. На самом деле такой брак вполне приемлем в психологическом аспекте, ибо он направлен не на служение Эросу — в этом смысле женщина совершенно свободна в своем выборе. Если подумать, то можно понять, что и мужчины, и женщины как бы предуготовлены для такого рода взаимных отношений. Мужчины с возрастом не теряют своего эротического интереса и своей фертильности. Утратив юношескую гиперсексуальность, мужчины в возрасте Юпитера делаются очень тонкими ценителями женской красоты, как телесной, так и душевной. С другой стороны, женщины, как озябшие путники к огню, тянутся к мужчине-победителю. Но кто из нас победитель, окончательно ясно только тогда, когда игра уже закончена. Теперь мы можем увидеть, что такого рода брак имеет огромное евгеническое значение, ибо он предполагает, что размножаться будут преимущественно активные, целеустремленные, талантливые мужчины, обладающие ярко выраженным “размноженческим инстинктом”, и прекрасные женщины, сумевшие им понравиться.

Современное состояние биотехнологии, а тем более перспективы ее развития заставляют предположить, что в будущем брак между мужчинами и женщинами вообще потеряет свою эротическую составляющую, и зачатие потомства будет происходить “непорочным образом”. Кроме того, уже существующие технологии позволяют во много раз увеличить результативность естественного отбора, которым, по сути, является евгенический аспект “священного брака”. Может, например, так случиться, что некая очень привлекательная особа получит слишком много “заказов” на свое размножение. Что же ей делать? Превращаться в вечно плодоносящую ниву? Ответ очевиден: она вполне может стать генетической матерью-героиней, распределяя к взаимной выгоде своих “микроскопических детей” среди менее удачливых подруг. Не меньшую роль должны сыграть тонкие биотехнологии и в развитии негативного аспекта евгеники, который заключается в стремлении удалить из человеческого генофонда явно патологические гены.

Реализация в обществе евгенических мероприятий означает, по своей сути, слияние социального и биологического видов эволюции в единый поток. Механизмы естественного отбора очень скоро приведут к тому, что биологически обусловленное стремление людей оставить после себя как можно больше потомков станет непререкаемым императивом их социального поведения. Именно в этом аспекте их психологии будет сосредоточен тот индивидуализм, который заставляет людей вступать в конкурентные отношения между собой. С метафизической точки зрения это означает, что внутри человеческого общества откроется глубочайший, биологический по своему происхождению источник пассионарности. Таким образом, время жизни этносов в будущем будет, по-видимому, измеряться по часам биологической эволюции, иначе говоря, они приобретут вечную юность.

Нельзя, конечно, рассчитывать, что люди, договорившись между собой, примут законы, регулирующие нужным образом взаимоотношения полов. Можно, однако, рассчитывать, что в обществе рано или поздно возникнут консорции пассионпрных людей, которые будут следовать таким нормам поведения и стремиться увлечь за собой остальное человечество. По сути, это будет этногенетический процесс, влекущий за собой возникновение нового человеческого вида. И этот процесс не оставляет остальным этносам другого выбора, кроме как принять вызов, и тоже устремиться в великое будущее. Крупнейшим достижением нового человечества будет его способность сознательно регулировать свою численность. Для этого достаточно всего лишь законодательным образом изменять в нужном направлении величину наследства, получаемую младенцем при рождении, так сказать размер выплаты, осуществляемой родителями за право размножения. Можно лишь надеяться, что человечество успеет повзрослеть до наступления демографической катастрофы.

По силе своих проявлений сексуальность человека далеко превосходит все то, что можно наблюдать среди других представителей животного мира. Как представляется, это обстоятельство имеет очень глубокий метафизический смысл. Можно предположить, что любовь является инициатическим процессом, предназначенным для расширения человеческого сознания. Состояние острой влюбленности — это то аффективное состояние, в котором ослабляются цензурные барьеры, и в сознание человека устремляются потоки энтропии. Именно поэтому на чувственном уровне мы воспринимаем энтропию как страсть, пассионарность, либидо. Такое переполненное страстью сознание можно назвать параноидальным. В этом состоянии сильно ослаблена холодная критичность мышления. Человека посещают великие, как ему кажется, идеи, любые планы кажутся осуществимыми. Робкие люди могут, например, вызывать обидчиков на дуэль, а педанты начинают сочинять стихи. Ослабление цензуры приводит к тому, что сознанию влюбленных в той или иной мере делаются доступными метафизические явления, происходящие на бессознательном уровне. Процессы слияния душ влюбленных, их идентификация приводят к тому, что они оказываются необыкновенно чувствительными к тому, что происходит в их внутреннем мире. Эмпатическая интуиция позволяет влюбленным практически без слов, по мельчайшим признакам внешнего поведения понимать друг друга. Иногда такая чувствительность достигает и чисто паранормального уровня.

Такое аффективное состояние психики людей нельзя назвать нормальным, поскольку оно мешает людям адекватно реагировать на явления внешнего мира. После любовного пароксизма отношения влюбленных входят в более спокойное русло. Взбудораженное избытком энтропии сознание начинает остывать, т. е. поглощать негэнтропию. При этом ложные ассоциации, подхваченные воспаленным сознанием, отбрасываются, а те смутные мысли, что содержат в себе нетривиальные истины, которые невозможно открыть никаким другим способом, пройдя критику логикой, обретают форму теорий.

По мере исчерпания подлежащего переработке строительного материала логический аппарат сознания начинает все больше работать на холостых оборотах. Такое состояние сознания можно назвать шизоидным, поскольку в крайнем, клиническом варианте такого душевного состояния, называемого шизофренией, логический аппарат вообще зацикливается на решении какой-либо неподдающейся логическому решению задачи. В этом состоянии параноидальная эйфория сменяется шизоидной апатией. В конце концов, эмоциональный голод приводит к тому, что бывшие влюбленные начинают проявлять сексуальный интерес к представителям противоположного пола… По сути, описанный цикл, с социальной точки зрения, можно назвать временным моногамным браком — он, сам по себе, не имеет никакого отношения к задаче воспроизводства рода человеческого.

Параноидально-шизоидный цикл является, по-видимому, основным, если не единственным, способом перекачки информации из Олирны в Энроф. Например, известный психиатрам маниакально-депрессивный психоз является, по сути, патологической формой естественного для людей колебания эмоционального фона: эйфорический период обретения период обретения неоднозначной, т. е. смешанной с шумами информации сменяется периодом апатии, которая сигнализирует о конце процесса, связанного с фильтрацией этой информации. В том же ключе следует рассматривать и грандиозные этногенетические циклы, открытые Гумилевым.

Мы можем видеть, что в настоящее время на Западе происходит десакрализация таинства любви. То, что люди еще недавно называли, краснея, срамным стало там нормой жизни. Это, конечно, не говорит о росте сексуальности западного человека. Наоборот, падение пассионарности низводит уровень сексуальности “западника” до уровня, отличающего представителей животного мира от человека. Любовные страсти, характерные, например, для героев Шекспира, совершенно недоступны большинству этих людей. В отличие от надвигающегося на Западную цивилизацию промискуитета, который “ни горяч, ни холоден, но тепл” Коммунистическая цивилизация будет миром беспредельной Любви.

10 сентября 2000 г.